Главная » 2010 » Май » 25 » самый счастливый день
12:41 самый счастливый день | |
| Стенки фирменные и какие обои в коридоре, а какие на кухне.Петров плюхнулся на ветку рябины. Рябина заворчала. Иванов укоризненно взглянул на Петрова и грациозно примостился рядом. Всем известно, что ангелы не имеют веса. Тела тоже, в принципе, а тем более фамилии. Но Петров любил подурачиться. То толстяком себя сделает, то худющей кошкой, то вообще в простыню какую-то обрядиться, а сзади крылья из картона изобразит. Прямо хоть на елку его сажай. Иванов же и при жизни попроще был, никогда не выпендривался, и сейчас тоже летал себе легким облачком, что твоя сгоревшая Снегурочка. Петров ему, правда, особо разнежиться не давал. Фамилии эти дурацкие придумал, рябинку обидел… - Не ворчи, - жизнерадостно пробасил Петров – у тебя от ворчания ежик в голове ворочается. - Какой ежик? В какой голове! Иванов всерьез решил обидеться, но Петров оборвал его: - Вон она выходит! - Наконец-то, - проворчал Иванов и почувствовал, как в его несуществующей голове ворочается несуществующий ежик Лия родилась в счастливый день 7.07.77. На этом, по ее собственному убеждению, всякое счастье закончилось, и началась собственно жизнь. В первое время была она жизнь как жизнь, не хуже других. Даже с какими-то взлетами: роль первой снежинки в детском саду, кружевное платье из Вьетнама (девочке со двора папа привез, а она не влезла), сопливые поцелуи школьного мачо Витьки и второе место среди старшеклассников на городской олимпиаде по биологии. Что, собственно, и позволило легко поступить в пед на биолого-химический. Тягучее течение обычной жизни с тортом Наполеоном в дни рождения закончилось стылой февральской ночью. Отца вызвали на завод. Чего-то там у них загорелось. Отец пожар не остановил, но пожар остановил его. Ожоги были несовместимы с жизнью. И жизнь перестала совмещаться. Даже теперь, просыпаясь под шелковым балдахином, Лия не всегда понимает, где она. Потом слышит легкий аромат кофе и удушающий ванили. Татьяна Петровна – повар, считает, что круассаны ванилином не испортишь. Лия пьет черный кофе без сахара, потому что для фигуры и ест отравленный ванилином круассан, чтобы Татьяну Петровну не обидеть. Мама всегда учила ее не обижать людей. Даже в песочнице не разрешала бить Вовку, который «щиплися и сыпал песком, а-а-а!!!» Мама учила, что даже когда зарплата меньше килограмма мяса на рынке, надо себя блюсти. Трусы стирать каждый день и волосы мыть отваром крапивы. Еще учила, что, если уже позвали к Снежанне на день рождения, то не набрасываться на их партийный паек и больше одного кусочка заграничного шоколада не таскать. Побольше слушать, поменьше кушать и рассматривать интерьеры. Стенки фирменные и какие обои в коридоре, а какие на кухне. Потом маме это все передать и она подумает, из какого старого халата сшить прекрасный чехол для табуретки. Когда жизнь совмещалась, мама работала библиотекарем. Она и потом им работала, только еще уборщицей в двух местах, в третьем месте уборщицей работала Лия. Только тщательно скрывала это от Димы. Когда он первый раз привел ее к себе домой и повалил на кожаный диван, Лия поняла: жизнь может опять совместиться. Надо только покрепче уцепиться за эту квартиру, за этого Диму и их кожаный диван. Поняв это, Лия резко вскочила с дивана и наглухо застегнула кофточку, уже взбудораженную торопливыми Димкиными пальцами. - Нет, - сказала Лия четко и громко, - только после свадьбы. Жениться на Лие Димка не собирался, да и не успел бы. Его опередил папа. Папу звали Лев Семенович, он был на 25 лет старше Лии и на полголовы ниже. Развелся он быстро и даже как-то незаметно. Зато Лию, в роли его жены, заметили все. «Кармелькин таку цацу завел», зашумел город. Фамилия Льва Семеновича была Кимерин, а карамельки – дело всей жизни. Он владел кондитерским комбинатом, который выпускал известную всей стране карамель. Хорошо выпускал. И для города хорошо, и для страны хорошо, ну, и себя, любимого, не забывал и не обижал. Тем более в эпоху медового месяца, растянувшегося на добрых три. Лия, обезумев от скороспелых денег, летала по миру. Иногда рядом был муж, чаще нет. Она скупал шмотки, украшения, духи. Все пестрое, крикливое, вычурное, будто надышаться не могла. Мужа вежливо терпела, на вечеринках улыбалась ему, в постели охала, дома молчала. Наверное, он ее любил. За три года она не успела это понять. Собираясь в очередной раз к морю, она поняла, что беременна. Лия призадумалась. Разумеется, никаких детей от Льва Семеновича она не хотела. С другой стороны, понимала, что ребенок привяжет его к ней, если не тросом, то алиментами. В самый разгар ее раздумий позвонила мама. Она упорно не хотела переезжать из своей старой квартиры, но иногда выбиралась к дочери в загородный дом – поплавать в бассейне. Маме нравился бассейн, сад, дом, да и сам Кимерин ей безумно нравился. Она даже с ним неумело флиртовала, когда Лии не было рядом. Сам Лев Семенович такие отношения поощрял. Внимание женщин в молодости обошло его стороной, да и сейчас взгляды из-под накрашенных ресниц оценивали не его римский профиль, а марку его машины. Так что робкие заигрывания тещи, что была его ровесницей, были ему приятны и не обременительны. Кимерин лично выбирал подарки для мамы жены, не забывал распорядиться насчет цветов и машины к выходу из вип-зоны в аэропорту. Впрочем, в городе он иногда подвозил ее сам. Лев Семенович любил погонять и покрасоваться. Вот и сегодня он захватил тещу по дороге домой. Под ее благодатные «ой-ой, какая скорость!» Кимерин ловко обходил возмущенные жигуленки и протестующие мерсы. Лия вывела машину из гаража. Она любила скорость, ненавидела плевки мужланов про «бабу за рулем», при этом уважала сторонящихся ее котенка джентльменов. Котенком Лия называла свой уютный ягуарчик. Лев мог бы и покруче что взять, но Лия как увидела его в салоне – влюбилась. И никакие разговоры о престиже семьи ее не сломили. Ближайший супер был всего в десяти километрах. Можно было и Гену – мальчика на посылках спровадить, но от целого дня сиденья и раздумий ее уже колотило. Она поняла, что для принятия решения о продлении рода Кимериных ей нужна скорость. Лев Семенович лихо выехал на встречную и, не удержался, глянул на женщину рядом, что вжалась в сиденье от ужаса. Он подмигнул ей и сказал: - То ли еще будет! Лев Семенович ждал пусть испуганно-трепетной, но все же восторженной улыбки, но лицо матери жены вдруг изогнулось, глаза полезли на лобовое стекло, широкая щель рта разорвала белизну щек и раздался дикий вой. Лев еще успел повернуть руль, но это уже никого не спасло. Его громоздкий джип протаранил встречный автомобиль и начал падать в поле, увлекая за собой чужую машину. Взрыв раздался почти сразу же, но ни Лев Семенович, ни его теща уже ничего не услышали. Когда Лия увидела перед собой нереально огромную машину мужа, выскочившую на встречную полосу, сворачивать уже было некуда. И она сделала то, что, по ее мнению, делают только полные блондинки в бородатых анекдотах. Лия отпустила руль и закрыла лицо руками. Наверное, это и спасло ей жизнь. Петров нахмурился, когда Лев Семенович выехал на встречную. На саму аварию он среагировал вяло. Под писк Иванова «ой, что же делать!» он проскользнул в машину Лии и вытащил ее перед самым взрывом. Иванов понимал, что «перед самым» понятие относительное и Петров, при желании, мог взрыв не только отсрочить, но и вообще отменить. Однако, он только вытащил Лию, сунул ее бесчувственное тело (в паузе между временем они все бесчувственные) Иванову и буркнул что-то вроде: - Я так и знал. Иванов бережно держал доверенное ему тело, пока Петров зачем-то рыскал по дымящимся обломкам джипа. - Так, - Петров подлетел к Иванову и забрал Лию. – Будем решать на месте. Дитя оставляем или как? - Ой, - опять пискнул Иванов, - как же мы будем решать? Может, она сама? Петров отпустил тело Лии на землю у машин и грозно сдвинул брови. Еще пару минут назад у него были брови как брови, сейчас же это просто были две зловещие линии, в которых посверкивали молнии. - Ты хочешь провалить экзамен, стручок? Иванов покорно превратился в стручок фасоли. Конечно, он не хотел провалить экзамен. Конечно, он был благодарен комиссии, что такому недотепе, как он, дали опытного напарника, который, правда, уже не сдал экзамен один раз. Но напоминать Петрову о печальном опыте Иванов не посмел. Он скорбным стручком застыл на обочине, предоставив все решать Петрову. Тот и решил. Лия очнулась от воя серены. Скорая помощь прибыла на удивление скоро. Она застонала, когда ее вытаскивали из машины, и даже попыталась понять, о чем ее спрашивает усталая женщина врач. - Здесь болит, а здесь? Пошевелите ногами? Лия не вполне соображала, что к чему, но шевелила и крутила по заказу врача всеми частями тела. - Это ж надо – цела! – удивилась куда-то в небо врач, потом нахмурилась. – Вы беременны, что ли? Лия подняла с земли тяжелую голову, зацепила взглядом свои коленки и руки врача в крови. - Была, - проскрипела она сквозь зубы, - была беременна. Срок небольшой. Врач сразу потеряла к ней интерес, замахала водителю, чтоб нес носилки. Лия поморщилась от запаха гари, что тек над дорогой. Повернула голову к источнику пожара и сразу все вспомнила. - Мама! – крикнула она и снова потеряла сознание. Иванов сидел на обочине, не замечая проходящих через него людей, и плакал своими фасолинками. Петров наконец-то закончил изображать женщину-врача, снова стал нематериальным и подошел к нему. - Что за ерунда, Иваныч? Почему ты стручок? - Сам же сказал, - прохлюпал Иванов. - И что? – внезапно вспылил Петров. – Так и будешь все по моему слову делать? А сам когда начнешь? Иванов снова всхлипнул и превратился в самого себя. Немолодого ангела с потрепанными крыльями. Петров хмыкнул: - Штампы одни у тебя в голове. Иванов все еще обиженно пошевелил крыльями и спросил: - Ну, как там она? - А ты прислушайся! Петров приложил к уже расплывающимся губам палец и увеличил еще оставшееся видимым ухо. Иванов на всякий случай весь превратился в одно большое ухо. «Мамочка, мама, зачем мне это все без тебя. Мамочка, не уходи, пожалуйста, пусть все будет, как раньше. Пусть без денег, без шмоток, без Сардинии этой чертовой, только вернись, мамочка!» Иванов дернулся, как от удара. Полностью растворился вслед за Петровым и понуро потащился вслед за скорой, откуда метрономом доносились волны боли «мама, мамочка»! Иванову захотелось снова отрастить уши, чтобы потом их заткнуть. А лучше ноги, чтобы убежать. И руки, чтобы взять кружку с горячим молоком и, прихлебывая, слушать сказку. Как в детстве. Когда ты в абсолютной безопасности, ни за что не отвечаешь и все у тебя впереди. Лия подошла к дому. Она уже знала, что дом больше не ее. Лев Семенович, в упоение своей поздней любовью, собирался жить вечно и завещания нового не писал. А в старом, еще до «беса в бедро» документе, никакой Лии не было. Все доставалось сыну Диме. И пара копеек бывшей жене, все ж мать единственного сына. Сначала Лия надеялась, что Димка по старой дружбо-койке ей чего-ничего да подкинет. Хотя бы тот же ягуар. Но опять там что-то не совместилось и злой лающий голос «от Дмитрия Львовича» приказал Лие выметаться прочь из фамильной резиденции Кимериных. В больнице ей одолжили старую форму одной из медсестер, сказали, что ее собственные вещи сильно обгорели. Лия подумала, что не помнит, чтоб горела, и вроде бы видела свою юбку на той самой доброй медсестре. Но промолчала. Она так недолго была Карамелькиной женой, что хорошо помнила, что сама она пока дальше уборщицы не продвинулась. Так молча, в застиранных легких брюках и грязно-розовом коротком халате Лия и подошла к особняку. Ее уже ждали. Конечно, сам Дмитрий Львович не опустился до беседы. Но солидный мужчина в темном, не по погоде костюме, вежливо объяснил уважаемой госпоже Кимериной, что впустить ее не могут. - Паспорт, суки, отдайте, - слова шуршали, как песок между сухими от жары губами. Костюм куда-то позвонил. - И вещи! – осмелела Лия. – Мне мать хоронить, уроды! Лай ответившего был так мощен, что солидный господин даже поморщился, и отстранился от телефона. - Понял, - сухо бросил он гневливому собеседнику и неприязненно посмотрел на Лию. - Шли бы вы, госпожа Кимерина, побыстрей отсюда. Дмитрий Львович изволят гневаться и грозятся собак спустить. Увидел, что Лия задохнулась от возмущения, наклонился ниже и ушел в слепое пятно камеры видеонаблюдения, что висела у ворот. - Беги, дура, - горячо зашептал темный костюм, - ты что братков Димана не знаешь? Убить не убьют, да потом сама жить не захочешь. Сынок боится, что ты цацки свои вернуть захочешь, по судам пойдешь. Резко вынырнул и официальным тоном добавил: - Пожалуйста, освободите частную территорию. Лия улыбнулась из последних сил и быстрым, точным ударом ткнула ему в зубы. Лицо благородного спасителя по-бабьи исказилось всхлипом, он схватился за окровавленный рот и сиреной завыл: «Охрана!». Дальше Лия ждать не стала. Развернулась и побежала в лес. Лес она знала хорошо. Они с мамой тут грибы собирали. Надо было добежать до развилки, а там дупло. Главное бежать. Пусть в глазах звездочки от перегрева, пусть ветки цепляют ветхий наряд, пусть сердце скачет впереди нее. Главное, бежать, и тогда есть еще капля надежды, что все будет хорошо. Все еще совместиться. - Тааак, - красиво растянул Петров. Любил он такие опереточные выходы. Ну, так и есть. Тросточкой помахивает, цилиндр набекрень, только вот подтяжки для носок зачем-то поверх брюк натянул. Иванов вздохнул. Ну, что тут скажешь? Застал на месте преступления. Ведь третьим пунктом инструкции идет «денег не давать». После такого сразу балл снимают. А то и два. Иванов суетливо притаился блеклой белочкой в углу дупла. Дупло и, правда, было знатное. Невысоко от земли, но прямо перед ним – куст. Кто не знает, не найдет. А внутри, ну чисто тебе палац или там отель Хилтон! Мох, листики, а места - хоть танцуй. Вот Петров уже и танцует. И в танце забирает смятые купюры, что Иванов любовно засунул Лие под матрас. А как было не засунуть? Куда ж ей, бедняжке, без денег, без документов идти? Это ангелы пляшут тут, а она скрючилась в холодном дупле, тряслась вся до утра от ужаса, только на заре и заснула. Иванов уже весь исстрадался, хотел помочь, но Лия заснула сама, а он только матрасик подложил. Но нет! Явился этот буквоед. Тоже мне напарник! Хуже любого экзаменатора. Иванов поймал себя на том, что белочки он превращается в закипающий чайник и снова принял пушистое обличие. Но, из принципа, черно-белое. Петров оглядел скомканную фигурку Лии и присвистнул: - А скажи мне, друг мой Иванов, не кажется ли тебе, что неспроста нам такой сложный объект подсунули? Давай помечтаем, что все не зря! Не зря ты белочкой-разукрашкой в углу сидишь, а я тут варьете изображаю! Думаю, готовят из нас спец.агентов, не иначе. Потому и заданием нашим туда-сюда вертят. Белочка еще больше побелела: - Ты думаешь, ОНИ специально эту Лию мучают?! - Ну, зачем же мучают, мон ами, так сказать. Пути господни, опять же судьба-злодейка. Что там еще? Подскажи! У тебя, чай, пятерка по людскому фольклору! Вдруг Петров резко сменил фон, а заодно и внешность. Прирос прошлогодним листком в стене дупла. - Ладно, болтушки в сторону, объект просыпается, экзамен продолжается. Иванов только вздохнул и растворился в древесине. Лия любила думать вслух. Еще любила, чтоб при этом была мама. Мама не всегда была согласна с ходом ее мыслей. Но умела выслушать, покивать, а потом, иногда совсем неожиданно, представить ситуацию в другом свете. Когда Лия была маленькой, она была на все 150% уверена, что мама знает все. И постоянно спрашивала у мамы, что, да как, а почему. Лет до пяти мама послушно объясняла. А потом перестала. И начала спрашивать сама. «А ты сама как думаешь?». Вот Лия и думала. Вслух. Она расправила затекшие ноги, свесила их дупла, сбила росу с куста и внезапно поняла, что счастлива. Эта мысль так напугала Лию, что она поджала ноги и начала думать вслух. - Какой ужас. Просто кошмар. Прямо таки нецензурный ужас-кошмар. Мамы нет. Мужа нет. Денег нет. Одежды нет. И паспорта. И страхового полиса. Еще нет той вазы, что я из Италии приперла и в нее же спряталась. И тапочек с пухом. И ведь чувствую, что что-то идет не так! Я сижу в дупле без тапочек с пухом! В этот момент Лие показалось, что кто-то хохотнул внутри дупла. Но это ее не смутило. - Вот вам и, пожалуйста, - воинственно продолжала она, - грибов не ела, водицы из лужи не пила, а дупло смеется. Лия спрыгнула на землю, оглядела свой местами подранный, жутко грязный и мятый костюм медсестры. - Даже бомжы меня к себе не примут. Интересно, есть лесные бомжи? Ладно, в любом случае, надо что-то делать. В принципе, можно посидеть и подождать рыцаря, или на худой конец, президента корпорации, который десантируется на лужайке и спасет ме… Слова оборвались сами собой, когда Лия услышала сильный хруст веток и на лужайку, через кусты, вывалился мужчина в камуфляжном костюме. Лия даже не успела испугаться. А потом все же испугалась, когда увидела в руках у мужчины автомат. Или как это называется. У охранников Льва Семеновича тоже такие были. Лия вжалась в ствол дерева, но мужчина уже ее увидел. - Кимерина Лилия Михайловна? - Да, - проблеяла Лия, - то есть нет. Или да? Нелепость ситуации доконала ее. На принца мужик явно не тянул. На президента компании тем более. Хотя что-то в нем было. Был он такой брутальный-брутальный, просто что твой Бандерос! - Понятно, - хмуро кивнул суровый мужик, не подозревающий, что он Бандерос. – Идти можете? Или вас нести? - А несите! - развеселилась Лия. Думала, шутит. Но нет, мужик коротким, скупым жестом подхватил ее грязную, измотанную фигурку и перекинул через плечо. Вести светскую беседу головой вниз было неудобно, так что Лия спросила самое главное: - Вы меня убивать будете или сначала поглумитесь? Мужик даже не хмыкнул. Видимо, ему было все же тяжеловато, и он сквозь зубы ответил: - На заводе у Кимерина нашли завещание. Имущество сыну отписал, а завод вам. Лия ничего не ответила. И даже не стала вслух думать. Подумала про себя: «А ведь совместилось, совместилось! И еще лучше совместиться!». - Пошловато, не находишь? Петров щелкнул пультом и изображение застыло. Угрюмый человек-воин нес на плече хрупкую перемазанную девицу. Иванов отвернулся. Еще бы! Конечно, пошловато. Банально и предсказуемо. А что вы хотели? Задачу поставили четко и ясно: должна разбогатеть в короткие сроки. Что он должен был делать? В дупло нефтяную скважину подвести? Иванов обиженно разгладил листочек в клеточку, где почерком старательного ученика было выведено: «план спасения Лии». Красным маркером высшего учебного совета было зачеркнуто «Лии» и дописано «объекта». И, между прочим, высший совет план принял! А Петров, зараза такая, помял и выкинул. Иванов подобрал, конечно, он не гордый, но все равно обидно. А главное что, Петров ругать ругает, а свое ничего предложить не может. Или может, но не говорит, что еще хуже. - Ладно, - прервал надутое молчание Петров, - что там у тебя дальше? Иванов посопел, но прочитал: - Пункт два: Лия, то есть объект, возглавляет завод. Короткая борьба с предыдущим руководством, побеждает Лия. Пункт три: запуск новой линии леденцов против морщин. Доходы растут, Лия – самая богатая женщина области, в перспективе – страны. Иванов поднял глаза от плана и увидел много маленьких Петровых. Они сидели рядами, как в зрительном зале в шапито и рыдали от хохота. - И это все, - прохихикал один Петров, - принял высший совет? Они посмеялись над тобой, друг мой. Не хочу говорить «издевались», хотя оно и ближе к истине. Много маленьких Петровых собрались во внушительных размеров кучу и превратились в одного большого, грустного белого клоуна. Из его карикатурно подведенного глаза текла слеза. Внутри слезы сидел Иванов. Иванов молчал. А что говорить, если и, правда, одобрили и даже осуществили? Лия закрыла за собой дверь кабинета и сбросила туфли. На встрече с партнерами надо было быть при всем параде, чуть не умерла от духоты. В это лето стояла невиданная жара и ведь только самое начало июля. Лия вспомнила то лето, пять лет назад, когда ее тащил по лесу Гарик. Вернее, тогда она еще не знала, что это Гарик. Просто мужик. А потом уже стал и Гарик, и начальник ее охраны. Лия улыбнулась, вспоминая, как ее, грязную и замусоленную, притащили в холл гостиницы «Эдельвейс». В самую крутую не поселили, конечно, но и мрамор «Эдельвейса» был достаточно шокирован ее видом. Сейчас Лие казалось, что все произошедшее – кусок красивого, но абсолютно не жизненного романа. Будто придумал ее историю романтично настроенный школьник и потихоньку дал почитать друзьям во дворе. И дело даже не в том, что она из грязи в князи. Пришлось и подраться, и поругаться, и зубрить по ночам эту экономику, чтоб ее. Но как будто что-то вело. И оберегало. Одно спасение в аварии чего стоило. А сколько раз ей удавалась уйти от Димкиных бандитов! Нехорошо так говорить, но какое облегчение, что Димку в итоге посадили. Разве можно забыть этот ужас, когда она, пардон, вышла ночью в туалет, а тут жуткий грохот из спальни – рухнула старинная люстра. Прямо на кровать. И чтоб осталось от той Лии, будь она там? Мокрое место, а, может, и его бы не осталось. Или на дороге тогда. Лия жутко проигралась в казино. На обратной дороге все глаза проревела, утирала сопли рукавом, в итоге поняла, что машину вести не может. Остановилась, вышла воздуха ночного глотнуть, да оступилась в темноте и ухнула с обрыва. Сломала два ребра, ногу подвернула, вымазалась вся в грязи какого-то канализационного ручейка. А когда, на ощупь поползла наверх, с дороги грохнул взрыв. Лия снова свалилась в лужу и с ужасом поняла, что горит ее машина. Ну, на самолет, который на взлете рухнул, она просто классически опоздала. Чуть секретаршу, что время перепутала, не уволила, а потом премию дала. Но самое непонятное было, когда она упала с крыши. Высоты Лия всегда боялась. И не одобряла банкет на крыше, где устроили презентацию новых конфет «Лунный свет», вроде как для феерических ночей. Даже сейчас Лие кажется, что ее толкнули. Да-да, она в курсе, что провели тщательное расследование и уж кому, а Гарику она верила, как себе. Но выпила она всего один бокал и с чего бы у нее так закружилась голова, что она резко качнулась и перелетела через перила ограждения. 12ый этаж отеля, все понятно, но Лия упала в бассейн. Просто упала и все. Даже ничего не отшибла. Врачи разводили руками: бывает. Но сама Лия абсолютно точно помнила, что падала она не секунды, ни минуты, а около часа, не падала даже, а парила на чьих-то добрых и пружинистых крыльях. Но это все дело прошлого, а вот завтра у нее будут дела будущего. Пять лет назад Лие исполнилось 25 лет в аккурат через день после воцарения в «Эдельвейсе». Лия совершенно справедливо в тот момент решила, что это ее самый счастливый день рождения. Все наконец-то совместилось раз и навсегда! А теперь поняла, что самый счастливый завтра будет, да и дата подходящая: 07.07.07! Впрочем, дело тут не в дате, а в том, с кем этот праздник встретить. И пусть Гарик ворчит хоть до посинения, что она не может уехать без его ведома. Лия зарылась носом в огромный букет непонятных синих цветочков, что украшали ее стол. Он ей всегда синие цветы дарит. И серебряные подвески. И еще ликеры собственного приготовления. И вообще он самый необыкновенный. И если уж он решил сделать ей сюрприз и отвезти на ее день рождения в какое-то незнакомое место, то никакие Гарики в этом не помеха! Петров любил вид на море. И чтобы непременно тихая музыка. И белый костюм. И живые цветы. Иванов чайкой клевал крошки на перилах балкона и, как всегда ворчал, но про себя. «А это что? Это что ли не штампы? «На небе только и разговоров, что о море!» Фи, какая банальность…» Петров, само собой, все эти мысли слышал, но к ворчанию Иванова привык и даже скучал без него. Он попытался погладить обиженно нахохлившуюся чайку, но та демонстративно отвернулась. Иванов засмеялся и сказал: - Не надоело тебе спасателем подрабатывать? Над тобой уже все управление смеется! Экзамен на носу, теорию учить надо, а не девицу в сотый раз спасать. Сам знаешь, результат не главное, живет она там или нет. Главное что? Петров дернул чайку за крыло, та отмахнулась лапкой. Но Петров не отставал: - Нет, ты скажи, главное на экзамене что? Чайка горько вздохнула и прогнусавила: - Правильно структурированные выводы. А также профильные указания о… - Ладно, помнишь, вижу! Да не дуйся ты, птичка моя! У меня самого мандраж высшей пробы. Ну, а как им указивка поступила завалить нас на фиг, а? Я узнавал, конкурс 200 душ на место! Так что, первым делом у нас экзамен! - Ну, а девочка? – Иванов от волнения даже человеческие ноги чайке отрастил. - А девочка – потом! – сдвинул брови Петров. – Кстати, забавно получилось, запиши мысль куда-нибудь. И напевая «ну, а девочка потом» Петров полетел в море, на ходу снимая с себя белоснежный костюм. Роман сам понимал, что затея с кабриолетом в средней полосе России может оказаться провальной. Зато красиво. Чем можно удивить женщину, у которой все есть? Только раритетом. Взять ту же любовь, чем не раритет? Сейчас вся любовь на скаку, на бегу. От знакомства до койки – одна смска! А Роман все делал не спеша, чтобы «девушка созрела», чтобы осознала какое счастье ей достается. В идеале, Роман не хотел доводить до женитьбы. Разбирайся потом с этими адвокатами. Опять же из имущества у Лийки – только пакет акций завода, ну, хата там, да тачка. И на фига? Нет уж. Он свои бабки честно заработает. Несчастный случай, все красиво, он и в милицию сам позвонит и порыдает, как положено. Девку, конечно, жалко. Ему их всех было жалко. Хотя сам лично никого ни разу не убивал. Тормоза подпиливал, газовую плиту портил, даже бактерии какие-то подсаживал, но так чтобы голыми руками, брр. Придуманная же им нынче комбинация была вообще выше всех похвал. Заказчик ее одобрил и утвердил на раз. И ведь все просто! Лие было сказано, что они поедут в волшебное путешествие, куда не сказал. Это затем, чтоб ее служба охраны не приперлась в место икс за три дня. Конечно, охрана поедет за ней все равно. Именно поэтому, Роман назначил ей свидание на 10 утра, а заедет сейчас, в десять вечера, когда она уже всю охрану отпустила. После полугода неземной любви и страсти Лийка, как ручная, пойдет куда угодно и даже верному Гарику звонить не будет. Впрочем, охрана сама потом приедет. Роман им лично позвонит. Он скрываться не собирается. Несчастный случай в чистом виде! Труп прекрасной владелицы завода и безутешный любовник, заметьте, который вообще ничего от ее смерти не выигрывает! Все чисто! Петров вылетел с экзамена взбудораженным, раскрасневшимся, прижимая к груди зачетную книжку. Иванов усмехнулся. Вот уж штампы так штампы. Тоже мне студент. - Сдал! Высшая категория! Смотри! Петров подсунул Иванову свою зачетку, где каллиграфическим почерком было выведено: «присвоено звание ангел-хранитель высшей категории». Иванов улыбнулся: - Поздравляю! Петров уже вышел из образа счастливого студента и прищурил глаз: - А тебя не взяли? – проницательно заметил он. Иванов только вздохнул и развел руками. - А что я говорил! – воскликнул Петров и начал наматывать круги вокруг Иванова.- Я тебя предупреждал, что твои придумки и фокусы ни к чему! Эх… Ну и куда взяли? Хоть в ликвидаторы взяли? - В ликвидаторы не взяли, - Иванов выждал положенную паузу, дал Петрову посокрушаться и поохать, - в креативный отдел взяли. Петров постарался, что и сказать. Челюсть его развалилась на мелкие кусочки, глаза зажили отдельной жизнью, а сам он с красивым грохотом уселся на пол. - В смысле, в кузнецы взяли? Которые судьбы куют? В придумщиков, да? Петров и в самом деле не ожидал. Высшая категория оно, понятное дело, хорошо. Но креативный отдел, придумщики, это совсем другой уровень! Он пристально глянул на Иванова. И увидел, что это совсем даже не Иванов. И даже не ИвАнов. Высокий, красивый парень, с непослушной копной волос, стянутой красной лентой. Он протянул Петрову гибкую, сильную руку и ярко улыбнулся: - Отметим назначение? - Ай лав ю, бэйбиии, ла-ла-ла-ла-ла! Лия и Роман не жалели голосовых связок и выкрикивали в летнюю ночь искореженные английские слова. Лия еще и подпрыгивала на сиденье, иногда привставала, ловила ночной ветер, наслаждаясь бескрышной, в прямом смысле этого слова, ездой. Роман бросал на нее положенные по сценарию страстные взгляды, но и за дорогой следил. Не хватало еще свалиться в кювет и испортить такой прекрасный план. Затея Романа с похищением ее среди ночи понравилась Лии до безумия. Она наскоро собрала сумку и выбежала к нему на улицу. Там, конечно, ахнула. Еще бы! В старом ролсе с откидным верхом, в клетчатом пиджаке, кепи и небрежно повязанном шарфике Роман смотрелся настоящим английским денди. Ожили любимые романы Агаты Кристи и Лия поняла: вот оно. Вот все и совместилось: любовь, деньги и счастье. Не скрывая восторга, Лия вскочила в машину и они помчались. О своем обещании, данном Гарику, она, само собой, забыла. Гарик, и так бесконечно флегматичный, когда волновался, становился совсем амебаобразным. Он просто расплывался в кресле и занудным голосом выговаривал Лие банальные вещи. Чаще всего она слушалась. Но не в этот раз. Лия сидела на своем столе в кабинете, болтала ногами и даже не прислушивалась к нотациям Гарика. Тот на удивление быстро сдался и только попросил Лию принять заранее подарок. Он знает, что так не делается, но просит в виде исключения. И подарил шляпу. Лия просто одурела. Разумеется, Гарик ей каждый год что-то дарил. Обычно он заказывал штучный шоколад с соответствующей поводу надписью. Всех это устраивало. Но шляпа?! Шляпа, что и сказать, была шикарна. Натуральная соломка и огромный бирюзовый бант. Бренд тоже впечатлял. - Ох, Гарик, - растроганно прошептала Лия и бросилась ему на шею. - Ладно, не слюнявь, - смущенно пробурчал он, - просто подумал, поедешь на уик-энд со своим, погода хорошая, может, где и наденешь… Только ты того, Лилька, позвони мне все же. Просто скажи: забрал меня, еду, все путем, ага? - Ага! – Лия весело тряхнула головой. Ну, как она могла ему отказать?! Когда тут такая шляпа! И вот теперь она ехала по ночной трассе в этой шляпе и чувствовала себя голливудской звездой, не меньше! - Я люблю смотреть, как звезды в речке воду пьют. Иванов пошевелил босыми ногами в темной воде, вода протекала сквозь наспех созданные ноги маленькими водопадами. Петров сделал тоже самое. Красиво. Вокруг и, правда, было красиво. Маленький домик у самой воды, прямо от двери можно выйти к мостку-причалу. Лодка качается на воде, зовет встретить холод рассвета с сонной удочкой. Петров с Ивановым пили какое-то неопределенное вино, лень было придумывать название. Впрочем, каждый пил свое, за свое и о себе. А все равно хорошо было. Если бы не шум мотора. - Ну, Иванов, ну хитрец! – Петров даже как-то восхищенно присвистнул. – А я думал ты и правда о ней забыл. Получил теплое место креативщика и прощай, девчонка! А ты до сих пор ее пасешь! - Приглядываю, - хмуро ответил Иванов. – Все же моя первая судьба, надо проверить, как идет развитие. Петров отрывисто хохотнул. Парочка выскочила из машины, засуетилась. Лия заохала, заахала, Роман начал заносить вещи в дом, включать свет. Очарование июльской ночи пропало. - Вот так всегда, - вздохнул Петров, - как только появляются люди, вся романтика пропадает. Придумай там что-нибудь в своем отделе, чтоб они перестали размножаться! - А ты тогда, ангел-хранитель высшей категории, кого охранять будешь? – улыбнулся Иванов. - Ладно, приглядел и будет. Полетели что ли? – Петров явно расстроился из-за испорченной тихой вечеринки. - Пока не время, - Иванов был непривычно уверен и спокоен. Его недавняя буйная грива волос поджалась, аккуратными, настороженными волнами улеглась вокруг головы. - Да в чем дело?! – психанул Петров. - А ты послушай! – предложил Иванов. Петров хотел снова психануть, но почувствовал, что против своей воли сливается с тишиной и слушает судьбу этой Лии, от которой никак не удается отвязаться. А там все было очень просто. Завтра, вернее, уже сегодня утром, выйдет эта Лия на мосток, да нырнет в прохладную речку. Мол, всю жизнь мечтала. А в воде этой столбиков видимо-невидимо. Муть, да тина их скрывает от глупых жизнерадостных девиц. Вот нырнет эта Лия по всем правилам фитнесс-центра четко головой вниз и приложится к одному из столбов. А милый ее еще спать-почивать изволят. Пока проснется, пока поаукает, в репе почешет, покурит, ну, помечется для вида, не без того. А когда спасатели приедут, травма уже ни с какой жизнью совместиться не сможет. Петров поежился для порядка, погоревал, да что делать, только и спросил у Иванова: - Это ты такие мелодрамы развел или в отделе велели? - В отделе такой мелочью не занимаются. У нас вершители, перекрестки цивилизаций и все такое прочее. Это ей на роду написано. Но что-то в тоне Иванова Петрова насторожила. Будто смеется он, иронизирует что ли. - Так, - восстановил весь свой прежний напор Петров. - Сообщай, что ты там задумал! Опять спасать будешь? Столб отодвинешь или гриппом ее заразишь, чтоб не купалась? Иванов слегка обиделся. - Я вырос уже, Петрович, а ты и не заметил. Я теперь так грубо не работаю. Гарик напряженно следил за мигающей на экране точкой. Все, приехали. - Так, погнали, они у речки. Там домик для рыбалки, я знаю. Вокруг кусты, даже тачку можно спрятать. Гарик очень медленно, но уверенно поднялся и сел в машину. В бронежилете было жарковато, но кто знает, что они задумали на этот раз. Сначала он думал, что она не примет шляпу. Потом боялся, что не возьмет с собой. А следить за ролсом Романа боялся, ночная пустая трасса, открытая машина. Что Лийка будет всю дорогу торчать столбом и ловить ветер, Гарик не сомневался. Так что маячок в шляпе – мысль была удачная. Гарик даже немного собой гордился. Теперь главное доехать, а там, на месте, поглядим. Лию разбудил холод. Она попыталась натянуть на себя простыню, но Роман так плотно в нее закрутился, что попытка ни к чему не привела. Она еще пару минут пыталась вернуть сон, но утро уже звало. Лия завернулась в полотенце и вышла на улицу. Вокруг что-то шумело, пищало, шебуршало, плескалось. - У меня сегодня день рождения! – сказала самой себе Лия. Она сделала несколько шагов по прохладным доскам и посмотрела на зеленоватую воду речки. За свои 30 лет Лия ни разу не купалась в речке. В бассейне, в термальных источниках, в море и даже в океане. Но не в речке. - У меня сегодня день рождения, - повторила Лия, - сегодня самый счастливый день моей жизни! И я искупаюсь в речке. Быстро, пока не передумала (холодно же и антисанитария!), Лия пошла по пружинистым доскам. В шаге от воды остановилась и оглянулась вокруг. Лес, пронзительная зелень кустов, спящий домик, старинная машина. Она никого не заметила. Ни пристально глядящего на нее Гарика, который в своем камуфляже сливался с зарослями. Ни следящего сквозь занавески Романа, мысленно толкающего ее к речке: «Ну, давай же, детка, ныряй, не заставляй меня толкать тебя туда!». И тем более она не заметила двух бесплотных ангелов, зависших прямо над ее плечом. Лия резко скинула с себя полотенце, подняла руки над вмиг покрывшимся мурашками телом и… - Ну?! – прямо таки заорал Петров. Иванов молчал. Петров рыкнул, ветром обвился вокруг Лии, ухватился за выступившие на коже пупырышки. Иванов мягко притянул его к себе. Петров опешил: - А спасать? Иванов широко улыбнулся: - Не надо. Она теперь сама справится. Петров хотел возразить, но промолчал. Над несуществующей головой Иванова снова буйствовали упругие кудри, уходящие к горизонту. Лия резко скинула с себя полотенце, подняла руки над вмиг покрывшимся мурашками телом и… прыгнула вниз головой. Пальцами ног она распахнула небо и нырнула. Медленно, вздох за вздохом, погружаясь в самый счастливый день в своей жизни. | |
|
| |
| Всего комментариев: 0 | |